По словам министра иностранных дел РФ, президент Франции – единственный из европейских лидеров, кто пытается сопротивляться гегемонии Вашингтона и до сих пор не «лег» под США. С чем может быть связана такая оценка Сергея Лаврова в условиях, когда Эммануэль Макрон активно участвует в экономической войне с Россией, но при этом звонит в Кремль по два-три раза в неделю?
«Миропорядок, основанный на правилах, которые США пишут, Европа уже готова принимать в любом виде. По сути, остался только Эммануэль Макрон, который продолжает упоминать о необходимости стратегической автономии ЕС. Остальные страны Евросоюза уже легли под США».
Такое мнение глава МИД РФ Сергей Лавров высказал в интервью «РБК», и оно, стоит признать, для министра нетипично. Это не в духе Лаврова и российской дипломатии вообще – персонально выделять каких-либо западных лидеров, тем более выделять положительно и в условиях, когда все они ведут против России как будто бы одинаковую экономическую войну. Как будто бы одинаковую.
Возможно, у Лаврова к президенту Франции личная симпатия (почему бы и нет: Макрон проводит куда более разнообразную внешнюю политику, чем ждали от «человека Ротшильдов»). Но Париж и «прочий Запад» – это действительно «две большие разницы», если знать то, что стараются прятать от широкой публики.
Лавров точно знает. А чтобы подтвердить его оценку макроновского сопротивления, лучше посмотреть на Францию не глазами россиян, а глазами тех самых американцев. С точки зрения американцев, французы – очень плохой союзник. Особенно в деле противостояния с Россией.
Тогда же Макрон повторил, что «стратегический диалог с Москвой не имеет альтернатив». Он в принципе любит порассуждать вслух в минуты душевного прилива об особых отношениях с Россией и «великим европейским народом – русскими», но, как известно, гораздо важнее слов дела – включая те, которые некоторые американские комментаторы называют «грязными сделками».
Во время первой, крымско-донбасской санкционной волны 2014 года широко обсуждалась история, когда Париж под давлением США отказался поставлять Москве вертолетоносцы типа «Мистраль», вернув предоплату. Уговаривать его пришлось, поскольку введенные тогда как Америкой, так и Европой ограничения предусматривали запрет на поставку в РФ вооружений и другой продукции военного и двойного назначения по вновь заключенным договорам, а контракт на «Мистрали» был заключен раньше.
Про этот скандал знал весь мир, но мало кто знал о том, что прочие военные поставки из Франции в Россию продолжились. Как утверждает французское издание Disclose, всего с 2015 по 2020 год французы отправили нам своих военных разработок более чем на 150 миллионов евро, включая инфракрасные детекторы для боевых самолетов и тепловизоры для танков. А основными выгодополучателями оказались компании Thales и Safran, где главный акционер – французское государство. Макрон уже вынужден был признать, что всё это – чистая правда.
Теперь подобное, конечно, невозможно, теперь от поставок в Россию отказываются даже европейские производители йогуртов и кошачьих кормов. Европейские – но почему-то опять не французские. Шведская «Икея» в РФ закрыта, а французская «Леруа мерлен» работает, как работала.
По данным газеты Le Figaro, после начала спецоперации ВС РФ на Украине Макрон встретился с 15 представителями крупного французского бизнеса, посоветовав им не спешить с «кенселингом» и пока что не уходить с российского рынка. Это посоветовал тот же человек, который позиционирует себя как соавтора экономического давления на Россию.
Примерно за это французов и не любят, а американцы особенно. За то, что всегда стараются учесть свой финансово-промышленный интерес и предусмотреть особый путь, за то, что могут неожиданно подставить союзника и не по делу выпендриваются.
Так было во Вторую мировую войну, когда Вашингтон пытался найти французскому сопротивлению менее своевольного лидера, чем генерал Шарль Де Голль.
Так было в холодную войну, когда все тот же Де Голль вывел Францию из НАТО даже несмотря на то, что она уже прошла через оптовую скупку американцами европейского суверенитета – план Маршалла.
Так было при нападении американской коалиции на Ирак, которое Париж категорически осудил как авантюру, а политологи вдруг начали взахлеб обсуждать появление новой антиамериканской оси: Париж – Берлин – Москва.
Отношения Елисейского дворца с Кремлем – стратегическим противником Белого дома – действительно особые. Были такими при Де Голле, остались такими после него.
В начале 1950-х и в конце 1960-х в Вашингтоне и Лондоне вообще полагали, что власть во Франции неизбежно перейдет к коммунистам.
Париж для США – это почти всегда головная боль. Легко представить, как после создания антикитайского блока AUKUS, при котором англосаксы «кинули» французов на жирный контракт по строительству атомных подлодок для Австралии, старожилы Госдепа злорадно потирали руки – это вам, месье, за все ваши предыдущие «фокусы».
Однако в общем и целом американцы считают, что Франция «уже не та», чтобы в полной мере выйти из американской опеки. Более того, хотя мечты о новом русско-французском союзе разделяют не так уж мало французов (выразитель их мнения – кандидат в президенты Эрик Земмур), нельзя не отметить, что не так уж ценен тот союзник, от которого даже американцы волком воют, несмотря на всю их «общность ценностей», которую безоговорочно признают и Байден, и Макрон.
Но подзуживать второго, расчесывая национальное эго французской нации, представляется все же полезным. Та теперь Франция или все-таки «не та», но она по-прежнему обладает крупнейшими вооруженными силами в ЕС (в НАТО уступает США и Турции) и единственная в Евросоюзе, кто обладает ядерным оружием и стратегическими территориями в трех океанах – от Гвианы в Южной Америке до Новой Каледонии в Океании.
При должном запале все это гарантирует претензию на однозначное лидерство в объединенной армии Европейского союза, о появлении которой говорят давно, но все время что-то мешается, не исключено, что как раз американцы.
Если Макрон этой весной переизберется на президентский пост (а он наверняка переизберется), к созданию этой армии он пообещал приступить вплотную, и тогда разногласия между Парижем и Вашингтоном войдут в новую степень «невыносимости» для последнего.
Раз так, почему бы министру Лаврову не заниматься именно этим – выделять Макрона как единственного, кто может что-то противопоставить американцам, в расчете на то, что фирменная национальная гордость наконец-то взыграет, и французы действительно решатся на что-то существенное, помимо скрытых рукопожатий с русскими под крышкой переговорного стола. Чем больше в западном блоке трещин и противоречий, тем лучше для нас.
