Переговоры между представителями США и КНР по российско-украинскому вопросу привлекли внимание всего мира, хотя проходили за плотно закрытыми дверями. Вашингтон требует от Пекина отказаться от поддержки России, что может иметь критическое значение с учетом ведущейся против нас экономической войны. Какие факторы будут влиять на решение Китая?
США и Евросоюз ведут против России одну и ту же экономическую войну, но с разной степенью интенсивности. Европе в значительной степени не нравятся старания Вашингтона сделать свое право интернациональным и применять «вторичные санкции» – так или иначе преследовать не только свои компании, которые решат нарушить ограничения на сотрудничество с Россией, но и компании вообще с любым «гражданством», включая китайское.
Поэтому телефонный разговор «на троих» между президентом Франции Эммануэлем Макроном, канцлером Германии Олафом Шольцем и председателем КНР Си Цзиньпином на прошлой неделе почти не вызвал интереса, а встреча в Риме советника президента США по нацбезопасности Джейка Салливана и китайского дипломата Ян Цзечи (он отвечает за внешнюю политику на уровне правящей компартии, но не Кабинета министров) стала главной новостью в мире международной политики. На сей раз ставки действительно высоки.
Будут ли США наказывать КНР и китайские компании за сотрудничество с Россией? А что именно считать таким сотрудничеством? Продлившаяся семь часов «прямая» и «напряженная» в формулировке Госдепа беседа в столице Италии исчерпывающих ответов на этот вопрос не дала. Ян Цзечи вслух пожелал «снижения эскалации и предотвращения гуманитарного кризиса», но обращался при этом одновременно к России и Украине, что очень похоже на дежурный тост «за все хорошее».
Не факт, что у него вообще были полномочия комментировать ход закрытой беседы публично, несмотря на статус одного из наиболее влиятельных людей Китая. Ян Цзечи из тех, кто занимается решением ключевых политических вопросов, а не паркетом (который все-таки последовал позднее – представитель КПК высказался о международной обстановке вокруг конфликта на Украине в предельно обтекаемых формулировках), но окончательное решение будет принимать председатель Си.
Сейчас, по формулировке Пентагона, «Китай в основном молчаливо одобряет то, что делает Россия». С такой формулировкой трудно спорить – дружелюбный нейтралитет КНР проявляется, например, в том, что сообщения с критикой российских действий на Украине удаляются из китайских социальных сетей.
Другое дело, что для самой России это сейчас не главное. Главное то, что КНР временно стала для нее окном в мир и дает возможность продолжать внешнеторговую деятельность в условиях, когда на западном направлении она заблокирована почти для всего, кроме углеводородов.
Совсем не случайно подразделения железнодорожных войск Южного военного округа РФ были направлены на реконструкцию одного из участков БАМа – то есть в другой конец страны и максимально далеко от граничащей с ЮВО Украиной.
Помимо прочего, речь идет о некоторых особо уязвимых товарных позициях, например, о микроэлектронике. Международная реакция на санкционную войну показала, что мечта американцев о «тотальной международной изоляции России» останется несбыточной, более того, из-под тотального влияния США ушел целый континент. Однако ни Латинская Америка, ни Ближний Восток, ни Африка не в состоянии удовлетворить запросов РФ по части полупроводников или авиадеталей, а почти всех, кто мог бы их сделать в Азии, Вашингтон – и тут нужно отдать ему должное – умело увел на свой фронт.
Помимо крупного финансового центра – Сингапура, санкции против России ввели Япония, Южная Корея и китайский, но неподконтрольный Пекину Тайвань, то есть КНР сейчас наиболее передовая в плане производства держава из всех, кто готов с нами сотрудничать.
Цель Салливана – уничтожить эту готовность. «Мы внимательно следим за тем, в какой степени Китай оказывает материальную и экономическую поддержку России… Мы не потерпим и не допустим, чтобы какая-либо страна пыталась компенсировать России ее экономические потери… Мы не позволим России получить спасательный круг от экономических санкций со стороны любой страны в любой точке мира», – гремел он перед полетом в Рим.
Но это, так сказать, программа максимум: чтобы сохранить лицо в случае неудачи, американцы могут снизить свои публичные требования, например, до недопущения прямых поставок, как-либо связанных со спецоперацией на Украине.
Тут необходимо подчеркнуть, что и официальная Москва, и официальный Пекин категорически отрицают какие-либо переговоры о возможном покрытии каких-либо нужд ВС РФ со стороны Китая.
Источники западных СМИ утверждали, что запросы у России были по самым разным позициям – от сухих пайков до зенитно-ракетных комплексов, но вообще-то это РФ продает и поставляет ЗРК в КНР, а не наоборот. То есть этим сообщениям можно смело не верить, как и сообщению агентства Reuters, – его источник ссылается на доклад американской разведки, разосланный по союзникам, согласно которому Китай выразил готовность оказать и экономическую, и военную помощь России. Примерно то же заявили и источники CNN.
Официальное заявление Белого дома о том, что его «беспокоит координация России и Китая», последовало уже после переговоров в Риме, но она его и прежде беспокоила – иначе бы Салливана не отправили в Рим.
Как уже было сказано, многочисленные «сигналы» вокруг американо-китайских переговоров о судьбах России можно трактовать и в свою, и в чужую пользу, а каждое обстоятельство, которое могло бы склонить чашу весов в Пекине в ту или иную сторону, уравновешивается другим.
Самым внушительным кажется то, что объем торговли КНР с США всемеро больше, чем между КНР и РФ, а планы компартии о превращении Китая в страну всеобщего благоденствия уже к середине века слишком критично завязаны на экономические отношения с США и Западом в целом. Подвергать эти отношения риску «вторичных санкций» Пекин явно не хочет, там вообще закладывались на то, что после переезда Джо Байдена в Белый дом торговые связи между странами компенсируют потери синофобной эпохи Дональда Трампа.
С другой стороны, население Европы и Америки уже сейчас чувствует болезненные последствия от экономической войны с Россией, и даже страшно представить, что будет, если западные правительства начнут накладывать ограничения еще и на Китай. Это грозит как минимум новым мировым финансово-промышленным кризисом, а на столь высокие ставки мало кто готов решиться даже в неумолимо настроенных США.
Однако нельзя забывать, что в плане влияния на руководство Китая Си с некоторых пор абсолют – коллективное управление по методам Дэн Сяопина при нем в значительной мере упразднили. Он может принять плюс-минус любое решение, не опираясь при этом ни на что, включая и настроения в народе (отталкиваться во внешней политике от мнения масс – это вообще не по-китайски).
Для Китая является абсолютно принципиальной платформой «отказ от посягательства на суверенитет» – так маркировано любое сотрудничество с Тайванем или поощрение оппозиции в Гонконге. Сепаратистские устремления где угодно, включая Украину, в Пекине не жалуют.
Но тот же Пекин прекрасно знает, что американцы решают вопросы, чей суверенитет священен, а чей нет, по собственному усмотрению. Это такое могущество, к которому Китаю хотелось бы стремиться, – и он наверняка стремится, даже если этого не признает.
Наконец, США есть, что предложить КНР. Тайвань американцы не сдадут – исключено, но у них существуют специфические тарифы для китайских товаров и ограничения для китайских технологических компаний, которые в Пекине желали бы минимизировать.
Однако один из базовых принципов китайской внешней политики – «не говорите, как нам жить». В КПК ненавидят внешнее давление, тем более публичное давление, которому великому председателю (каким хочет быть Си) никак невозможно поддаваться. А американцы откровенно переборщили по части именно публичных требований и угроз, более того, наверняка осознали это, потому и послали в Рим относительно рационального и умеренного Салливана, а не истеричного и идеологически накачанного госсекретаря Энтони Блинкена, который за счет своего тона и завышенных требований провалил критически важные переговоры с китайской стороной в Анкоридже (кстати, Салливан и Ян Цзечи тоже на них присутствовали).
В конечном итоге однозначно можно сказать только то, что Китай категорически не заинтересован в дальнейшей лихорадке на рынке экспортных товаров и росте цен на зерно, которое по разным причинам больше не вывозят ни из самоограничившейся России, ни из находящейся в морской блокаде Украины. Другими словами, не заинтересован в том, чтобы военная спецоперация продолжалась долго, и неоднократно намекал на то, что не против выступить в качестве посредника, забрав себе лавры миротворца.
Насколько критичны для китайцев сроки и какой из изложенных выше доводов оказался наиболее действенным, мы, к сожалению, можем узнать только постфактум, когда у официально не поддающегося на шантаж американцев Китая вдруг возникнут «определенные трудности» в том, чтобы обеспечить любой из торгово-промышленных запросов России.
В худшем случае пространство для маневра, необходимое сейчас нашей экономике, придется определять опытным путем. На практике бывает (при волне санкций 2014 года – бывало), что китайские компании ссылаются на трудности со стороны китайских чиновников, китайские чиновники – на решения руководства формально частных китайских компаний, а китайский дракон в итоге не двигается с места. В особых случаях это тоже – восточная мудрость.
